С завершением Талмуда закон был втиснут в известные границы.
Если до сих пор в законе нельзя было имет указания для всех случаев в жизни, то тепер получилось как раз обратное: теперь каждый поступок умел свою норму, каждое действие было предопределено, каждый шаг был предусмотрен.
На всякое движение Талмуд давал свой директив, не оставляя места для свободного выбора, и этому директиву должны были все беспрекословно подчиняться.

Но так как постановления Талмуда были измышлениями человеческого ума, то они не могли быть непогрешимыми.
А самое главное, иные его постановления находились в противоречии с постановлениями Библии.
Вот это и вызывало глухой ропот среди передовой шеренги тогдашнего еврейства.

С одной стороны она тяготилась бременем новых законов, а с другой стороны ее возмущало то, что тогдашие оффициальные учителя давали явное преимущество своим постановлениям пред постановлениями Библии, говоря:
העובר על דברי חכמים היב מיתה והעובר על דברי תורה חיב מלקות
Преступивший слово закона (Библии) должен быть наказан розгами, а нарушивший постановления ученых должен быть предан смерти.

Для того же, чтобы подрезать крылья всякого протеста, постановили:
אפילו אם יאמרו לך על ימין שמאל ועל שמאל ימין
Ты должен поверить учителям даже если они скажут тебе на правое - левое, а на левое - правое.